- А пускай говорят, - невесело ответил Чагаев, - мне все равно. Я, честно говоря, не хотел встречаться не с вами лично, а вообще с журналистами. Но Кристоф Хаверкамп сказал, что нужно. Ну хорошо, вы напишите все как есть, что у меня травма, а десять человек, которые никогда в глаза меня не видели, напишут, что я уклоняюсь от боя, и это перевесит все ваши слова.

- Я постараюсь, чтобы не перевесило. Давайте все-таки попробуем - может быть, получится. Вы извините, что приходится напоминать вам о том, о чем вспоминать не хочется, но все-таки расскажите, пожалуйста, как все произошло.

- Это был последний спарринг, предпоследний раунд. Как же все глупо вышло! Можно было не проводить этот спарринг вовсе, и все было бы в порядке. Никакой необходимости в нем не было. Вышел просто закрепить достигнутое, так как вся работа была уже проведена. Два раунда отработал с американцем Джулиусом Лонгом. Все было нормально. Оставалось отработать два раунда с другим моим спарринг-партнером Женей Орловым - и все! И вот начался раунд, ничего особенного в нем не происходило. Я просто двигался, и вдруг - хлопок. Поначалу даже не понял, что произошло. Ощущение было такое, будто кто-то по ноге чем-то заехал. Я говорю Михаэлю Тимму, своему тренеру: "Тимми, что такое?" А на ногу как будто груз какой-то повесили, и она все тяжелее становится. Хотел на нее ступить, шаг сделать - и рухнул. Оказалось, полностью порван ахилл и еще три мышцы, которыми он крепится к ноге. Но это выяснилось, конечно, позже. Тогда была только боль и полное непонимание, что же случилось. Единственное утешение: будь ахилл порван в другом месте, чуть ниже, было бы еще хуже.

- Наверное, у вас все было, что называется, готово к этой травме?

- Мне врачи то же самое говорят. Спрашивают, были ли какие-то боли, ощущения. Да не было ничего! Ничего я не чувствовал! Только примерно за неделю, может, чуть меньше, до этого немного вывихнул ногу, точнее, потянул, но не в том месте, где ахилл. Мне ее вправили, помассировали, перебинтовали, день походил в повязке, потом снял и на следующий день вообще об этом забыл.

- Может быть, это все-таки было как-то связано?

- Не думаю. Если бы было связано, наверное, как-то давало бы о себе знать, а ничего подобного не было.

- А раньше травмы ног были?

- Никогда. Я всегда предохранял как-то кисти рук, локти - места, где были травмы, а с ногами никогда и ничего не было. Даже не думал об этом.

- Я часто замечал, что, как вы и сказали, боксеры больше думают о руках, а о ногах забывают и зарабатывают иногда тяжелые травмы. Тяжи особенно - ведь у вас нагрузка на ноги получается совершенно сумасшедшая.

- Никогда у меня ничего с ногами не было - с 1991 года, когда начал заниматься боксом… (Замолкает на несколько секунд.) Никогда не думал, что подобное может случиться.

- Легче вам от этого, конечно, не станет. Но у боксеров такие травмы бывают. Костя Цзю, например, порвал ахилл как-то.

- Врач, который меня оперировал, Томас Бухорн, сказал, что все дело в перенагрузке на ногу. Наверное, так и было, но я ничего такого не чувствовал. Была самая обычная работа… (Неожиданно сам меняет тему.) Вот говорят, что у Коли Валуева из-за переноса и отмены боя все как-то не так пошло. Очень об этом сожалею. Но у меня тоже все пошло не так. Вот у вас есть в жизни что-нибудь самое важное, что-то такое, к чему вы всей душой стремитесь? Конечно, есть. Так вот, для меня такую роль играл этот бой. Это была моя самая заветная цель! И я не считаю, что должен оправдываться. Моей вины в произошедшем не было. Я сам был больше всех огорчен, когда матч сначала пришлось перенести из-за моей болезни, а теперь… О чем, вообще говорить?

- Мне поневоле приходится бередить раны, но я просто вынужден это делать. И раз уж вы сами об этом заговорили, то что произошло в первый раз, когда бой перенесли с 31 мая на 5 июля?

- Три дня валялся с температурой за 39, а Тимми как раз уехал. Он должен был готовить других ребят. Пытался лечиться сам, жена что-то давала - не помогало. Вызвали "скорую". Они прописали антибиотики, стал их принимать. Тренироваться продолжал, но чувствовал себя при этом как выжатый лимон. Тут приехал Тимми, наконец. Проводим первый спарринг, а я совершенно нулевой. Ничего не могу сделать. Он спрашивает: "Что с тобой?" Я рассказал ему. Он говорит: "Ты что, сдурел тренироваться в таком состоянии?" Отправил меня к врачу на обследование. Тот осмотрел меня и говорит: "Какой бой? Иди лечись". (Чагаев замолкает и смотрит куда-то в сторону. По-моему, думает о том, какой ерундой были те проблемы по сравнению с нынешними, и я как-то естественно задаю вопрос, относящийся к нынешнему положению вещей.)

- В общем, вы пострадали в этой ситуации никак не меньше Николая Валуева?

- Да уж никак. Валуеву лучше, чем мне - он по крайней мере может боксировать. А я где-то полгода даже думать об этом не смогу. Тренироваться можно, только выше пояса. Но в этой клинике работают очень хорошие специалисты. Мой - даже не знаю, как его назвать, тренер, что ли - Гельмут много со мной работает. Тут вообще врачи-физиотерапевты чудеса творят. (Первый раз за время всего разговора у Чагаева как-то проясняется сумрачное выражение лица. На нем так очевидно читается надежда, что врачи сотворят чудо и с ним, что я невольно отвожу глаза, так как не знаю, сбудутся ли эти надежды.) Вы же видите, я сегодня хожу с одним костылем, а еще вчера ходил с двумя. (От этой искренней радости одного из самых сильных людей на Земле, что он может ходить с одним костылем, мне хочется провалиться под стол.) Тут приезжал этот хирург, Томас, и я его спросил: "А я могу вообще без костылей ходить?" Он сказал: "Да, но желательно пока все-таки хотя бы с одним".

Конечно, вы же видите, у меня специальные ботинки, и, честно говоря, без этого ботинка я ступить на ногу вообще не могу. Иногда сам привыкаю к тому, что могу ходить, снимаю ботинки, ставлю ногу - там такая боль адская. Все правильно, в ботинке нога фиксирована под определенным углом и еще укреплена, а так… Когда все это произошло, я ведь не понял, что у меня ахилл порван. Меня отвезли в больницу, и я там врачу говорю: "Ну сделай мне какой-нибудь укол, чтобы я ногу чувствовал, чтобы ходить мог. У меня бой вот-вот! Хочу боксировать!" Он промолчал, потом рентген сделали. Я говорю: "Ну что?" Он посмотрел на меня и говорит: "Ты что, дурак? Какое боксировать? Без ноги хочешь остаться? Да ты на нее и наступить не сможешь".

- Радоваться в вашем положении трудно, но, по-моему, хорошо, что это не случилось во время боя.

- А мне кажется, лучше бы это случилось во время боя.

- Не думаю. Очень велик шанс, что вам бы не поверили, как многие по сей день не верят Джамилю Макклайну, у которого во время боя с Валуевым на самом деле вылетело колено, что он не симулировал травму, чтобы выйти из боя. Что же касается того, что вам и сейчас не все поверили, так это потому, что нас оставили почти без информации.

- Ну да. И еще пытались ловить на всяких мелочах, нестыковках. Вот сначала написали, что меня прооперировали в Гамбурге, а потом спрашивают: а как ты в Баварии оказался?

- Я сам читал, что вас прооперировали в Гамбурге, причем в нескольких местах. И все это была совсем не желтая пресса.

- Так меня действительно поначалу собирались оперировать в Гамбурге, а потом из Австрии сюда в Баварию с чемпионата Европы специально приехал Томас Бухорн, и все решилось очень быстро. Томас обычно работает с футболистами, и он лучший в Германии специалист по ахиллам. У футболистов же это куда более распространенная травма, чем у боксеров. А в прессе потом пошли разговоры: вот, сначала говорили, что прооперировали в Гамбурге, а потом, что в Баварии. А может, его вообще не оперировали?

- Наверное дело в том, что ложь часто выглядит правдоподобнее правды. Вот недавно прошел немецкий фильм "Жизнь других". Там действие происходит в ГДР за несколько лет до объединения Германии. Начинается все с того, что офицер Штази показывает то ли студентам, то ли молодым сотрудникам из этой организации видеозапись того, как он ведет допрос. Там парень на допросе очень правдоподобно рассказывает о том, что ничего не знал о намерении своего приятеля сбежать в ФРГ, и подробно описывает, где он сам был во время побега и что делал. Офицер заставляет его повторять эту историю снова и снова. И парень повторяет: слово в слово, очень убедительно. Потом офицер задает студентам вопрос: из чего следует, что он лжет? Те молчат, а офицер говорит: "Он все время повторяет свою историю слово в слово. Он выучил ее наизусть. Когда человек рассказывает правду, он будет слегка путаться, вспоминать какие-то детали, но никогда не будет повторять одно и то же слово в слово". Я тогда еще подумал, как это верно. Ну а заканчивается эпизод тем, что парень на допросе ломается.

- Вот-вот, а тебя на таких деталях, как я уже говорил, пытаются ловить. Да ладно… Знаете, я не большой любитель читать всякую дребедень в интернете, но тут вот наткнулся на то, как какой-то дурак рассуждает: Чагаев специально уклоняется от боя, хочет сохранить титул и денег заработать. Он вообще здоров? Мне платят не за пояс, а за то, что я боксирую. Кто мне даст денег, если я не боксирую?

- Вот вы говорите, что вас оставили без информации. А зачем говорить, когда все, что ты скажешь, искажают? (Так мы совершили полный круг и вернулись к тому, с чего начали.) Ну хорошо, вы напишите все, как есть, а десять человек напишут всякую чушь, и их прочтут в десять раз больше людей, чем вас. Вот вы приехали, увидели, как все есть, написали, а какой-то малый, может быть, на другом конце Земли находится, никогда меня не видел, спортом не занимался, представления о произошедшем не имеет никакого, взял и написал: здорово Чагаев от боя косит и деньги кассирует… Знаете, как это обидно? (Опять долго молчит.) Тяжело это…

- Конечно, все пройдет. Я никакими словами не могу передать, как важен был для меня этот бой. Вот в субботу прошли бои в Халле, где и я должен был боксировать с Валуевым. Посмотрел их и думаю: вот и я там должен был быть. Как-то все не так пошло. Мне жаль, что Коля Валуев потерял, наверное, много и времени, и денег. Но, видит Бог, я не хотел, чтобы так получилось. Я больше всех хотел, чтобы этот бой состоялся. Еще хорошо, что в Универсуме ко мне в этой ситуации отнеслись не по-скотски, как многие поступили бы на их месте, а очень по-человечески. Никто не сказал: вот, мол, мы из-за тебя на деньги попали. Наоборот, сказали, что всякое бывает, давай выздоравливай. Честно говоря, это было очень приятно и очень нужно. Тут шли разговоры о том, чтобы лишить меня титула, и я тогда Колю сказал: "Петер, если меня лишат титула - ничего страшного. Только сделай, пожалуйста, так, чтобы, когда выздоровлю, мне дали бой с тем, кто тогда будет чемпионом". Но мне титул сохранили.

Александр Беленький

sport-express.ru