Штаб-квартира Всемирной Боксерской Ложи. Пригород Варшавы.  Центральная помойка. Подземный бункер  «Г2».
   Пятница, 13. Стояла тихая польская ночь. С ясного, звездного  неба  свесился  бледный, красноносый месяц, с бутылочкой «бордо» в левой руке  и блевал прямо в центр свалки на припаркованные невесть откуда взявшиеся в этом месте дорогие мерседесы у канализационного люка.  Проблевавшись, месяц откинулся назад, отхлебнул из бутылки и во все небо загорланил веселую польскую песенку о том, как пани Марыся, одна, пошла в чистое поле рыть котлован для точечной застройки под супермаркет,  и как из средневекового замка к ней навстречу  вышел не сказочный принц, или, на худой конец, озабоченный Шурик Беленький, а  совсем наоборот: из придорожного секс-шопа выбежала банда грязных гомосеков, во главе с Робином Гудом, перебежали поле, даже не взглянув на пани Марысю и ее голые коленки,  скрылись в ближайшей лесопосадке. Закончив песню, месяц  рыгнул,  и прищурив левый глаз, бросил недопитую бутылку в спину охранника  мерседеса, чем-то напоминающего Алекса  Устиного. Видя, как Алекс начал почесывать ушибленную лопатку и  вертеть головой по-сторонам, выясняя, откуда прилетела бутылка, добрый месяц глумливо засмеялся, зевнул, натянул на себя проплывающее мимо облако,  и повернувшись на бочек,  захрапел.
   Помойка погрузилась в зловещую тьму. Теперь вместо месяца над ней висел ядовитый, зеленый туман и стоял  зловонный, удушливый  смрад. Только глупый фил в таком месте мог думать о том, что в хэви все в порядке, все идет своим чередом и пояс Али находится в руках достойного. Точно так же думал и Устинов, уже два раунда, с минутным  перерывом, тупо рассматривающий местного бомжа, валяющегося, раскинув руки на мусорной куче, и именно его подозревая в нанесение себе бутылочной травмы.
   … По бетонному подземному коридору, проложенному как раз под помойкой, друг за другом, шли четверо. Их шаги гулко отдавались в плохо освещенном коридоре.  Редкие лампочки по очереди выхватывали из полутьмы суровые, лишенные страха и эмоций  лица идущих.
   Лицо первое: Лицо первое шло первым, поигрывая лицевой резиной, хмуря и сводя к переносице брови.
   « Виталий Кличко. Истинный еврей. Депутат. Жаден, недалек. Двух слов связать не может, потому что владеет  четырьмя языками не в совершенстве - русским, украинским, немецким и английским. Думает и говорит на них одновременно, в результате чего внятно расслышать от него можно только одну фразу: «Потому что я  владею поясом Али!!!» Как все недалекие люди считает себя умнее других и всеми силами пытается это доказать, в результате чего выглядит еще глупее год от года. В узких кругах адекватных аналитиков уверяют - лицо морально устойчивое, но где и с кем это мнение подтвержденное – неизвестно.»
   Виталий был недоволен и зол. Во-первых, собрание было тайным и нельзя было пригласить  журналистов и фотографов для фотосессии, а потом продать эти фотографии. «Выход в люди без порносессии – деньги на ветер!» - думал про себя мелочный депутат, беззвучно шевеля губами и подсчитывая убытки на пальцах. Во-вторых, его задержали секьюрити на входе в помоешный бункер. Дело в том, что современные рамки оборудованы особыми  датчиками, которые реагируют не только на сталь, но и на дерево. Это сделано для того,  чтобы никто не смог пронести, например, на шоу Г2, деревянный пистолет, деревянную взрывчатку, которую можно придеревянить к любому Кличко или, на худой конец, спички, с помощью которых можно устроить теракт, спалив запчасти братьев в гримерной.  Виталию пришлось полностью раздеться,  чтоб доказать, что у него при себе нет НИЧЕГО деревянного. Секьюрити  заставили Виталия открыть рот, присесть три раза, после чего все-таки пропустили его на секретное заседание, а сами занялись уборкой помещения от опилок и трухи. И в третьих, Виталия разозлил его собственный тренер. Пока Виталий тщетно  пытался пройти сквозь «рамку», Здунек издалека показывал ему свой столяро-плотницкий ящик, что должно было означать «Вот я т с тебя-то стружку-то и сниму, паршивец!!!» Депутат так затужил от этих мыслей, что не заметил, как  потерял левую ногу и последние пятьдесят метров капитаном Флинтом  прыгал на одной правой.
   Лицо второе, идущее за первым: Тренер.
   «Фриц. Просто фриц. Истинный ариец, а там кто его, в Германии,  знает.»
   Лицо третье: комическое. Это лицо шло, нет, не шло, а осторожно, втянув голову в плечи, перемещалось по коридору, неприлично виляя бедрами и испуганно  шарахаясь от каждой тени, которая попадалась навстречу.
   «Владимир Кличко. Истинный еврей. Глуповат, трусоват, морально неустойчив, с фельдшерскими замашками, готов любого продать и сам продаться.  Разговаривает, как и брат, на нескольких языках с русским акцентом, тщательно выговаривая слова.  Лицо при этом остается неподвижным, напоминая посмертную маску. Глаза блестящие, стеклянные, остановившиеся - как у мертвяка.  Любит все маленькое, так как на фоне большого сам выглядит невзрачно, ростом меньше. Часто падает без причины, бегает на четвереньках. Своих противников сравнивает с пиццей и с… и что у него очень много планов и технических наработок, но которые держатся в строжайшей тайне и никому не показываются.»
   Вот и сейчас голова Владимира была забита тем, кому лучше продаться – Найку или Адидас. «Адидас,адидас! Настоящий  Робин Гуд!» - вертелось в голове младшего Кличко.
   Лицо четвертое, идущее за Владимиром: в темноте невидимое.
   «Моня Бортпроводник. Черноротый еврей. Тренер Леннокса Льюиса. Только он  видит в Владимире Кличко «черную сущность», настоящего зверя, о чем непрестанно говорит, обнадеживая филов и стараясь не пугать самого Владимира разговорами о том, что бокс – это не только джеб, клинч и громкое падение.»
   Моня бежал по коридору последним, ориентируясь на плавно покачивающиеся впереди ягодицы своего подопечного. «Не буду думать о «них»! Не буду смотреть на «них» … сегодня не буду… до вечера! - мечтал Моня. -  Грязная шлюха Хайден! Я тебе покажу!»
   Пройдя десять километров, путешественники, наконец, добрались до конечного пункта своего путешествия – до Всемирной Боксерской Ложи.  Владимир и Виталий зашли в нее, а Моню с Фрицем, занесли на носилках с таблетками валидола в дрожащих ручонках.  
   Оставим описание Ложи.
   Члены  Ложи расселись по своим местам. Место  председателя занял самый уважаемый член – Мастер Ложи Имануил Стюарт. Моня встал, взял молоток  председателя и трижды постучал по деревянной подставке – по голове Владимира Кличко. Владимир, закатив глаза,  беззвучно съехал под стол на пол.
   - Заседание Всемирной боксерской Ложи объявляю открытым! – надув щечки, важно произнес Стюарт и с презрением посмотрел на Здунека. – Все в сборе. Одно мне не понятно – что на нашем заседании делает истинный ариец?! У нас здесь что – проходной двор, что ли?
   - Да я тебя, обезьяна!.. Да я тебе сейчас…  - завелся побагровевший Фриц, нагнулся над своим плотницким ящиком, порылся в нем и извлек оттуда банку с «Циклон Б» и выставил ее на стол. – Да я сейчас этой дряни в твой черный рот насыплю!
   - Ой! – свинячьи взвизгнул Мастер Моня и шустро юркнул под стол вслед за Владимиром.
   - Не озоруй, Фриц. Оставь свои эсэсовские замашки, – покрутив глазами, как хамелеон, в разные стороны, злобно произнес Виталий, вертя отвалившуюся ногу в руках. – Передай-ка мне лучше ключ 12 на 14 и масленку.
   - Отвали, Флинт! – огрызнулся Здунек, достав следом из набора немецкую каску, китель с лычками ефрейтора и именной «парабеллум» с серебряными пулями. – Вам сейчас всем здесь небо с овчинку покажется!...
   После непродолжительной перепалки и стрельбы Фрица по символам ложи – протезу Виталика и халату BOSS, спорщики успокоились, тела  Владимира и Мони были извлечены из под стола, приведены в чувство и заседание продолжилось.
    - На повестке дня – выбор соперников на лето 2011 года для братьев Кличко! – продолжил нетвердым голосом  Моня, вынув из заднего кармана спортивных штанов смятый листок бумаги. – Вот, у меня в руках новый рейтинг претендентов на пояс Али и все остальные пояса. Посмотрим, что мы имеем на сегодня.
   - Итак, номер первый рейтинга, – начал Моня и многозначительно посмотрел на внезапно застывшие лица братьев с вытянутыми шеями и внимательными глазами.
   - Хей, Поветкин, Хилениус, Бойцов, Солис… – невнятно бормотал себе под нос Стюарт. С каждой названной фамилией лица братьев становились неподвижнее, глаза внимательней, а шеи вытягивались  на один сантиметр, в результате чего рост Виталия составил - 2 метра 5 сантиметров, а рост Владимира – 2 метра 8 сантиметров.
   - Ни… ниг… какой-то ниггер, что ли… Что-то неразборчиво написано…  Ниггер С….  М....  Ниггер Стюарт Моня, что ли? – недоуменно вертел в руках  бумажку Стюарт. -  Ааа… Вот… Прочитал…. Ниггерийский Кошмар Самуил Питер!
    -Вот удача-то, господа и хорошенькие дамы!!! Вот счастье-то прибыло! – расцвел Моня Проводник, жмурясь от удовольствия и суча кулачонками над кудрявой головой. – Всем хорош претендент! Лучше – только Альбертик Сосновский! Но он в рейтинге идет только вторым! Ну, что же, мусье! Прошу делать вклады в чудо-претендента! Кто даст больше - тот и будет летом  валять Петрушку Одутловатого!!! А кто меньше – не обессудьте. Тому достанется польский жеребец Альберт Сосновский!!!
   Виталий откинулся на спинку кресла и облегченно вздохнул. Все! Не надо больше думать о Хее, об Адамеке. Вообще думать не надо – депутату оно и не надо, думать-то! Виталий «поиграл» резиновым лицом, оттюлил губы  и повернулся к Владимиру, чтоб приободрить засранца…. Но Вовы в кресле не было. Не было! Не выдержав напряжения и неопределености, усилием воли и нечеловеческой трусости,  Вова телепортировал себя с заседания Ложи прямо к себе в уютную комнатку, в Германии, под пыльную кровать и притих там, как нагадивший кот, до утра….  А завтра приедет старший брат. Придет к нему, к Вове,  и успокоит засранца….