— Магомед, поздравляю тебя с победой. Хочу спросить, считаешь ли ты бой с Бисбалем самым трудным боем в твоей профессиональной карьере?

— Исходя из всех обстоятельств, можно сказать, что этот бой был одним из самых трудных. Не могу сказать, что он был очень сложным, но если сравнивать с другими боями, то можно сказать, что бой получился сравнительно трудным. Именно не трудным, а лишь сравнительно трудным.

— После боя стало известно, что ты был не совсем здоров. Как это сказалось на ходе поединка?

— Примерно за 10 дней до боя, когда последние спарринги уже заканчивали, я почувствовал, что заболел. По всей видимости, я заразился от одного из тренеров, который бинтовал мне руки. Последующие дни стало хуже, начал уставать на тренировках. Пришлось приостановить все тренировки, мне сказали, что лучше ничего не делать. Когда до боя оставалось 3-4 дня, мне показалось, что состояние стабилизировалось, но на тренировке убедился, что еще не до конца вылечился. Я думал, что еще 3 дня есть, и все пройдет. Во время боя, когда я темп взвинтил, почувствовал не то чтобы усталость, но почувствовал что темп надо стабилизировать и немного смягчить. Я знал, что это мой темп, но это не его темп, что он не сможет все раунды боксировать в таком темпе. Я всегда считал и считаю, что высокий темп – это моя сильная сторона. А так, конечно, состояние после гриппа сказалось. У меня до сих пор горло не отпустило и нос до сих пор не дышит хорошо. Только сейчас медленно начало отпускать.

— Температуры не было?

— Температуры не было. Было гриппозное состояние – кашель, насморк, нос совсем не дышал. Я говорил Борису [Гринбергу], что надо закапать в нос, что мне надо тренироваться, а нос не дышит. Но мы боялись, что допинг покажет положительный результат, и поэтому решили обходиться без медикаментов народными средствами. Тренер принес морскую воду, но она оказалась совершенно бесполезной. В итоге я начал делать ингаляции, разводил мазь «звездочка» горячей водой и ею дышал. Это немного помогало.

— В первом и втором раунде ты пропустил много ударов. Почему так получилось? Если ты плохо себя чувствовал, почему ты  не старался себя беречь, почему не защищался?

— А причем здесь болезнь? Я не хочу делать акцент на этом. Вообще не стал бы о болезни рассказывать, если бы не спросили. Болезнь – это не оправдание, этим отмазываться нельзя. На самом деле, я немного недооценил соперника. Где-то я упустил, и дело вовсе не в болезни. Просто парень оказался молодец, а я вышел слишком самоуверенным на этот бой. Из-за чего это произошло? Я недооценил его. Я думал, что он будет избегать открытого боя со мной, будет убегать, а я буду за ним гоняться. А он дал мне хороший бой. Честно говоря, мне нравится такой бокс, и я был рад, что он так со мной дерется. Я знал, что при таком темпе боя я его все равно, рано или поздно, поймаю на удар. Пусть он меня бьет, пусть он меня «где-то что-то», но я его все равно где-то поймаю. Плотных таких ударов от него не было, он меня ни разу не потряс, а те удары, что у него прошли, мне никакого ущерба не принесли.

— В первом раунде ты сначала высоко держал руки и много принимал на блок, а позже ты начал  опускать руки и больше пропускать. Ты просто устал, или перестал опасаться его ударов?

— Тут есть такой момент. У меня уже спрашивали: почему ты начал руки опускать, ты что устал? На самом деле, у меня новый такой бандаж, который я раньше ни разу не надевал. И у меня до сих пор бока от него болят. Я думаю, чего они болят, вроде не били меня туда? Потом вспоминаю, что очень неудобным был бандаж, и он когда сползал, то упирался в ноги, и при передвижении на ринге бандаж задевал ноги тоже. Я периодически руку вот так опускал, то правую, то левую, и поправлял бандаж вверх, как бы незаметно. Немного, конечно, я пренебрегал защитой, но руки от усталости не опускал. Если бы я почувствовал, что у него очень сильный удар, я конечно руки от головы не убрал бы.

— Почему ты не садился между раундами? И почему ты вообще не любишь садиться между раундами, а предпочитаешь отдыхать стоя?

— Раньше бывало, я пару раз садился, но вот этот бандаж, когда сажусь я, он мне упирается в живот. Упирается он, и наоборот, только дискомфорт создает мне. Я люблю, когда заканчивается раунд, походить в углу, я не люблю стоять на месте. Из-за этого я предпочитаю первые 30 секунд походить, все взвесить, вспомнить моменты, которые были в раунде. А когда садишься, или просто стоишь в углу, начинается суета. Один мне это сует, другой еще что-нибудь. Иногда это нервирует. А я и стоя себя хорошо восстанавливаю. Я думаю, когда я сильно устану, тогда конечно я сяду.

— Магомед, в большинстве твоих предыдущих боев самым эффективным ударом был твой левый боковой, а вторым по эффективности был правый боковой. В бою с Бисбалем наиболее полезным и эффективным оказался левый прямой. Скажи, это была домашняя заготовка? Ты этот удар отрабатывал специально под Бисбаля, или тебе пришлось вносить поправки по ходу боя, когда убедился, что боковые удары тебе большого успеха не приносят?

— Перед боем я искал видеозаписи боев Бисбаля, но нашел всего три или четыре раунда его последнего боя. Я обратил внимание как он держит переднюю руку и подумал, что правый боковой будет хорошо проходить. Я увидел, что когда его бьешь по животу, он заднюю руку опускает, открываясь под левый боковой. На основании этих наблюдений я и построил план на бой. Там в начале нашего боя видно, что я пробил ему в живот, перед тем, как зарядить боковым, но он сразу нырнул. Видно было, что человек готовился «под меня» хорошо. Наверняка он тоже смотрел записи моих боев и понял, что надо опасаться левого бокового. Я понял, что левым боковым толком не могу попасть по нему, и тогда вместо бокового я переключился на прямой удар, который у меня к тому же получается быстрее, чем боковой. Сначала попадал прямым не совсем плотно, но примерно к третьему-четвертому раунду увидел, что начал хорошо попадать по нему. По ходу боя я начал осваиваться, начал привыкать к сопернику. Тот план, который у меня был сначала, не сработал, и поэтому по ходу боя мне пришлось адаптироваться и внести коррективы.

— У многих любителей бокса складывается впечатление, что ты на тренировках уделяешь больше времени отработке ударов и действий в атаке, и недостаточно серьезно подходишь к отработке защитных действий на спаррингах.

— Как раз на спаррингах перед боем мы занимались этим. Я пробовал работать корпусом, делать уклоны, но пока как автомат это у меня не срабатывает. У меня свой  типичный стиль, когда я просто поднимаю руки и иду вперед. Раз приму, два приму, дам возможность сопернику увидеть, что он типа попадает, жду, чтобы он снова кинул удар и  сразу контратаковать. Т.е. я пытаюсь ловить соперника, когда он открывается для нанесения удара. А вот эти уклоны, маятники...  Одну тренировку я их делал, и хорошо получалось. Но во время боя, чтобы это делать, надо об этом думать постоянно, т.к. автоматически это у меня пока не выходит. Иногда, когда думаешь об этом во время боя, это дискомфорт вызывает. Потому, что до автоматизма интенсивную работу маятником я не довел.

— Магомед, ты доволен своим выступлением в последнем бою? Какую бы оценку ты себе поставил?

— Я, честно говоря, не доволен. Я всегда критикую себя. Всегда думаю: вот тут надо было вот так, там надо было по-другому... Три с плюсом могу себе поставить. Когда я боксировал, я думал: вот у меня все плохо получается. А когда смотришь в записи, то думаешь: все не так уж плохо, все более-менее нормально. Три с плюсом вполне можно поставить.

— Когда ты добивал Бисбаля, твой повторный удар прилетел в цель буквально за долю секунды до того, как пуэрториканец коснулся настила ринга. Если бы он успел коснуться настила до того, как удар достиг цели, тебе бы грозила дисквалификация. Как ты можешь это прокомментировать?

— Знаете что получилось? Потому, что это уже был третий подобный удар, когда я сильно пробивал, а он от удара назад прогибается, а потом как на пружинке обратно становится. Я думал, он опять сейчас встанет вот так же. Он же стойко держался, молодец, характер у него есть. В таких ситуациях я знаю, как бывает. Другой на его месте даже не в нокдауне, а валится на настил и думает: лучше я не встану. А Бисбаль наоборот, старался не показать, что он потрясен. Он изо всех сил пытался удержаться на ногах. Я подумал, что он опять удержится, и как бы автоматом пробил еще один. И как только я попал, тут же его колено коснулось ринга. Я подумал: хорошо, что он не успел коснуться коленом раньше. На самом деле, могли придраться к таким вещам.

— Стало известно имя твоего следующего соперника и дата следующего боя – 27 апреля. Времени на подготовку не так уж много. Ты что-нибудь знаешь о своем будущем сопернике? Видел ли записи его боев?

— Честно говоря, я все узнал буквально недавно через СМИ, что какой-то Себастьян будет. Мне еще до боя говорили промоутеры, что если все хорошо будет, то следующий бой пройдет в Аргентине 27 апреля, и соперник будет не такой уж топовый. Мне сказали, что в апреле нужен не слишком трудный соперник потому, что после этого боя будет очень большое, серьезное выступление. Заодно мне сказали, что в Аргентине очень грандиозное шоу намечается. Даже если соперник не топовый, недооценивать его нельзя, особенно в супертяжелом весе, где все бьют сильно. Не могу сказать что он слабак, я даже не смотрел пока кто он там и что из себя представляет. Я понимаю, что он боксер не такой серьезный, но попозже я посмотрю записи его боев, чтобы сделать определенные выводы. Но в любом случае подойду к подготовке серьезно.

— Твой промоутер Сэмпсон Левковиц в своем твиттере написал, что Магомед выйдет на ринг 27 апреля в Аргентине, а после этого проведет свой следующий бой против бойца из топ-15. Давай представим такую ситуацию, что ты победил в Аргентине, и твои промоутеры предоставили право выбора следующего соперника тебе самому. Кого бы ты выбрал?

— Знаете, я ни на кого зуб не точу. Просто хочу драться с теми, кто выше меня в рейтингах. Чтобы после боя продвижение было.

— Ну хорошо, тогда я тебе помогу. Представь, что тебе назвали несколько имен на выбор: Фьюри, Арреола, Бэнкс, Адамек, Пулев, Чарр. Кого бы из них ты выбрал?

—  Знаете, я сейчас вот скажу откровенно. Когда я боксирую, я всегда пытаюсь понравиться публике и всегда делаю акцент на зрелищность боя. Я вижу, что многим зрителям понравился мой последний бой. Кто-то конечно критикует: колхозная драка, нет защиты совсем... Я мог бы конечно бегать все 12 раундов, я мог бы такую тактику выбрать на бой. Я знал, что функционально я лучше, чем он. Я мог закрыться четко, удар-два удара-бегать, создать видимость любительского бокса. Но такой бокс никому не понравился бы. Это типичный любительский бокс. Я хотел обострить бой, и для этого обострения надо где-то отпускать, показывать, что ты немного уязвим, выманить соперника на себя. И за счет этого получается драка. Я люблю делать зрелищные бои. Из всех вышеназванных боксеров, я думаю, со всеми получились бы интересные бои, но я думаю, самым зрелищным из них будет Крис Арреола. Он, на самом деле, как настоящий воин, тоже любит драться. Я думаю, с ним наиболее интересный бой получится. Я с ним настоящую войну устрою, и он устроит со мной войну.