Бывший чемпион UFC в тяжёлом весе Фрэнк Мир прокомментировал победу над Антонью Ногейрой, оценил степень нанесённого урона и объяснил, почему он не хотел бы проиграть подобным образом.

— Для начала, Фрэнк, расскажите, каково это победить бойца, которого считают тяжеловесом № 2 в мире? В прошлый раз вы победили Ногейру нокаутом, а теперь весьма впечатляющим болевым приёмом. О вашей победе вряд ли когда-нибудь позабудут.
— Я очень доволен, я думаю, вы понимаете, что это большое достижение быть первым, кому удалось нокаутировать Ногейру. Антонью очень серьёзный противник, его ударную технику считают одной из лучших, а его самого как минимум великолепным боксёром. Что касается нашего второго боя, то я всерьёз задумывался над тем, как правильно проводить его, как показать себя с лучшей стороны. Я был настроен очень серьёзно, я вышел на ринг, как следует поработал и одержал победу болевым, я показал, чего я стою.

— До этого боя… или скажем так, держа этот бой в памяти, учитывая его, считаете ли вы первую победу над Ногейрой вашим самым большим достижением? 
— Мне кажется, да, во всяком случае на тот момент уж точно.

— А вторая победа? Учитывая то, как проходил бой и в какой манере вы одержали победу.
— Вы знаете, да, это очень достойная победа. В этом бою в парочке моментов мне действительно пришлось очень несладко, но всё-таки мне удалось победить. Я сумел поменять позицию и провести болевой приём. Понимаете, одно дело побеждать болевыми приёмами соперников, которые предпочитают ударную технику или борьбу в стойке, мне же удалось провести болевой на бойце, который известен своими победами болевыми приёмами. Это совсем другой уровень.

— Удивительно, выходит, что Фрэнк Мир может нокаутировать вас, победить болевым, но если вам удастся послать его в нокдаун, то победа уже почти у вас в руках, но нет… Фрэнк, расскажите, что произошло в тот момент, когда Ногейра, так сказать, напомнил вам о своём присутствии и вы оказались на полу.
— Ему действительно удалось застать меня врасплох, я не был достаточно сосредоточен. Не знаю, как это объяснить, наверное, я потерял бдительность, Ногейра оказался быстрее меня. Когда Антонью прижал меня к клетке и я пропустил несколько ударов, я подумал: "О`кей, пускай он подустанет, пусть растратит энергию". В каком-то смысле я тянул время, но это было глупо, мне нужно что-то изменить в своих тренировках, чтобы избежать этого в дальнейшем. Я действительно затормозил в этом моменте. Ну а когда Ногейра схватил меня… это было лучшее, что он мог сделать для меня. Я пытался оценить ситуацию, он ударил меня, я послал удар в ответ и тут почувствовал, что мои ноги слегка трясутся. Когда он отошёл и попытался нанести ещё несколько ударов, я тут же постарался сократить дистанцию до минимума. Это стандартный манёвр в такой ситуации, вспомните боксёров, они всегда идут в клинч, чтобы не пропустить ещё удары. 

В нашем же случае можно постараться схватить руки или сделать проход в ноги, это уж точно лучше, чем наносить удары в ответ. Когда я оказался на полу, я положил руку на ринг, чтобы хоть как-то двигаться и контролировать положение своего тела. Я получил несколько ударов по голове, а потом Ногейра попытался провести гильотину, но ему не удалось достаточно быстро перекинуть ногу через голову, что позволило мне сменить позицию. Мне много раз приходилось выбираться из гильотины, и знаете, даже учитывая тот факт, что я был не в лучшем состоянии после всех пропущенных ударов, Ногейра был недостаточно быстр, он медлил. После того, как он схватил мою руку, я начал, скажем так, играть "ногами". Родригу не успел вовремя перевернуться, и мне удалось не только освободить свою руку, но и поменять позицию. Я оказался наверху и попытался провести кимуру, в первый раз Ногейре удалось перекатиться, но мне уже было всё равно. Я убедился, что его рука не встретила никакого препятствия, и сыграл по его правилам, разрешив ему перевернуться. Многие считают, что это довольно плохая позиция для Кимуры, тем не менее когда рука соперника в ловушке и полностью контролируется тобой, то у него нет никаких шансов. Я перевернул его ещё раз и сумел перекинуть ноги через голову Ногейры, оказался в выгодной позиции, ну а дальше это дело техники и силы.

Фрэнк Мир проводит кемуру

— Когда бой завершается кимурой, это действительно смотрится очень эффектно, уж тем более когда удаётся провести этот приём на таком серьёзном противнике. Фрэнк, вы довольно сильно повредили Минотавру руку. Что вы чувствовали в тот момент, когда поняли, что сломали её?
— Честно говоря, я не почувствовал, что ломаю ему руку, я думал, это суставы или ещё что-то. Всегда говорят, что грубой силы недостаточно, чтобы провести болевой, нужно найти правильный рычаг, хорошую точку опоры, применить правильную технику, ты полностью погружаешься в этот процесс. Когда я начал слышать что-то наподобие хруста, то мой мозг дал мне посыл: "Это не локоть", но когда я увидел, что Биг Ног лежит на ринге так долго, я только тогда осознал, что дело было не в суставе или в чём-то ещё, я сломал ему кость, но всё же мой мозг никак не мог понять, как же это произошло.

— Ваши сокрушительные победы болевыми действительно очень запоминающиеся. Не подумайте, что вас пытаются выставить каким-то садистом, но всё же как вы относитесь к тому, что спустя лет 10-20, а то и все 50 люди будут говорить: "Фрэнк Мир! Да это же тот парень, который переломал немало ребят, он проводил болевые так жёстко, что его соперникам было ох как больно".
— Для меня это очень приятный комплимент. Я думаю, всех запоминают по каким-то похожим особенностям. Понимаете, это спорт, это бои, никто намеренно не пытается жестоко проводить болевые, это звучит очень угрожающе. Понимаете, оказаться в нокауте — это совсем другое дело. Поверьте мне, ребята, которых сегодня нокаутировали, сейчас кайфуют на вечеринке, в случае же с болевым всё совсем иначе. Парни едут в госпиталь, обследуются, им накладывают гипс… это всё намного серьёзнее. Если меня спросят, что бы я предпочёл, болевой или нокаут, я скажу: "Нокаутируйте меня!".

— Фрэнк, как вы думаете, какой у вас сейчас статус в UFC? Вы сами говорите, что не совсем верили в вашу последнюю победу.
— Рейтинг — это такая непостоянная вещь, парочка плохих боёв тут же сбросит тебя на дно, а парочка красивых побед тут же вознесёт на вершину. Честно говоря, мне кажется, несколько моих последних поединков не были очень интересными, я практически не рисковал, там не было шокирующих или интересных моментов. Но мой последний бой был действительно захватывающим. Когда я вышел на ринг, я выглядел очень уверенно, а потом показал себя далеко не с лучшей стороны, вы понимаете, о чём я. Но тот факт, что мне всё-таки удалось оправиться от всех пропущенных ударов и так выразительно закончить бой болевым, несмотря на то что я был почти в нокауте, добавил напряжения и некую изюминку в эту схватку. Если у Леснара и Оверема не получится интересного боя и все три раунда пройдут тихо и спокойно, то у меня есть шанс оказаться с ними на одной позиции в рейтинге.

— Скажите, всё дело в вашей настойчивости и упорстве? Что позволило вам вернуться в октагон после травмы, после того как вы много раз побывали в нокауте? Что больше всего вам запомнилось во втором бою с Ногейрой?
— Больше всего я рад за то, что я наконец перестал слышать тот голос, который был в моей голове в нескольких предыдущих боях. Мне кажется, что каждому доводилось слышать этот голос, который говорит: "Чувак, это полный отстой! Будет больно! Сдайся!". Теперь я, наконец, не слышу этот голос, он исчез, я не знаю почему, но это так. Теперь, когда мои дела идут плохо, я лишь пожимаю плечами. Я понял, что время идёт и мне никак не остановить его, я должен двигаться дальше и бороться до последнего. Бой не окончен до того момента, как рефери не начнёт разнимать нас, и даже если я проигрываю 40 минут боя, у меня всегда есть шанс показать что-нибудь стоящее в самом конце и выйти победителем. Раньше, когда мои соперники отправляли меня в нокдаун или же я пропускал много ударов, я почему-то начинал сдаваться, но не в этом бою. Несмотря на все пропущенные удары, даже когда я чуть не оказался в нокауте, мой разум оставался чистым, я продолжал действовать, сражаться — я не хотел отступать.